Армия Каддафи и отряды повстанцев вступили в очное противостояние

[Valerius]

Пока мировое сообщество мучительно раздумывает о том, как положить конец кризису в Ливии, жители освобожденной части этой страны справляются со сложностями по мере их поступления. В Бенгази формируются временные органы власти для организации мирной жизни и ополчение для защиты своих завоеваний.

Ливия после революции разделилась на две части: западную, где власть сохранилась в руках Муаммара Каддафи и восточную, где ситуацию под свой контроль взяла оппозиция. Но такое положение сохранялось недолго: город Сирт, расположенный строго между Бенгази и Триполи, остался в руках режима, хотя некоторые города к западу от него (Мисрата, Эль-Завия) перешли под контроль его оппонентов.

Таким образом, средиземноморское побережье, где проживает большинство ливийцев, превратилось в настоящую чересполосицу: где мятежный город, а где лояльный, разобраться было сложно.

Тем не менее, люди понемногу привыкают жить и в таких условиях. В городах, расположенных на востоке страны, начинают формироваться временные органы власти. Принять участие в их работе фактически может любой желающий, однако большинство там составляют университетские преподаватели, юристы и просто уважаемые люди.

Сейчас, в основном, они заняты налаживанием нормальной жизни, уделяя основное внимание безопасности, образованию и медицине. Благодаря этому в освобожденных от Каддафи городах работает полиция, открылись школы, а медицинские учреждения, несмотря на нехватку специалистов и материалов, работать не прекращали. Сотовая связь, снабжение топливом и продуктами питания также в полном порядке.

В Бенгази - революционной "столице" - политическая жизнь сконцентрировалась в здании местного суда: именно оттуда временная администрация осуществляет свою власть. Пока получается неплохо: иностранные журналисты утверждают, что в городе не опаснее, чем на окраинах многих западных мегаполисов после захода солнца.

Но важно обратить внимание на одну деталь: администрация Бенгази настаивает, что является не переходным правительством в общепринятом понимании этого выражения, а лишь организацией, поддерживающей порядок на освобожденных территориях. Тем самым там подчеркивают, что настоящее правительство появится только в Триполи после изгнания оттуда Каддафи.

Вообще, жители восточной Ливии изо всех сил пытаются не допустить и намека на сепаратизм. Одним из главных их лозунгов является "Триполи - наша столица!" Таким образом, режим лишается возможности обвинить оппонентов в том, что они стремятся к расколу страны.

Однако сейчас фактическое разделение страны не вызывает сомнений. О том, как его преодолеть, думают и Каддафи, и его противники. Пока все сводится к самому очевидному решению проблемы - силовому.

На военных базах вокруг Бенгази полным ходом идет формирование ополчения. Туда приходят как дезертиры, сбежавшие из частей после начала революции, так и простые местные жители, готовые с оружием в руках выбить Каддафи из страны. Навыки обращения с оружием этим добровольцам объясняют офицеры, перешедшие на сторону оппозиции.

Согласно кадрам, передаваемым с места событий, армией эту разношерстную компанию назвать сложно: дисциплина хромает, никакого общего руководства подразделениями нет. Пока ставка делается на хорошее оснащение (в распоряжении повстанцев есть даже танки и системы ПВО), а также боевой дух, который действительно силен. Поэтому шансы на успех у них есть.

Ливийские повстанцы выдвигаются из Адждабии в сторону Бреги. Фото (c)AFP
Ливийские повстанцы выдвигаются из Адждабии в сторону Бреги. Фото (c)AFP
Первое испытание боем эти "партизаны" уже прошли: 2 марта войска, сохраняющие верность Каддафи, попытались взять под свой контроль городок Брега, расположенный в 150 километрах к югу от Бенгази.

Ранним утром сторонники режима подъехали к населенному пункту на полусотне джипов и напали на небольшой гарнизон повстанцев. Последние вскоре разбежались, поскольку силы были неравны. Однако об атаке на свои позиции они успели сообщить в Бенгази и близлежащий город Адждабия, где у противников Каддафи были сконцентрированы значительные силы.

Спустя короткое время из Адждабии к месту боя выдвинулась большая колонна хорошо вооруженных повстанцев. По последним сообщениям, после дня боев им удалось выбить противника из населенного пункта. Однако лоялисты сумели окопаться в его окрестностях - в районе технологического университета, нефтеперерабатывающего завода и аэродрома. Очевидцы утверждают, что сражение продолжается, обе стороны применяют крупнокалиберные пулеметы и гранатометы. Кроме того, подконтрольная режиму авиация наносит удары с воздуха по позициям противника.

Однако оппозиция все же постепенно берет верх: по данным "Аль-Джазиры", основные силы нападавших - около 300 спецназовцев, были окружены повстанцами и практически потеряли надежду на спасение.

[NITRUS]

Товарищ маршал! Все это весьма печально. Каддафи известен, как противник Аль-Каиды, а вся эта заваруха в Северной Африке и примыкающей к ней Азии, нам ой-как боком обернется! От чего все эти повстанцы-оборванцы освобождаться вдруг решили? У них, что - программы действий, политические платформы, известные опытные лидеры во главе? Ни хрена нет. Причем во всех мятежных странах. "Стопудняк" - Штатники играют со всем миром в наперсток. С Ираком - прошло, с Югославией - тоже. В Афгани засели, считай - навечно. А сколько крови пролили везде, куда совались и никаких Совбезов, правых и левых защитников, ООН"ов, Евросоюзов и пр. Грустно.

[Valerius]

Цитата: Сообщение от NITRUS Товарищ маршал!

Не надо так ко мне обращаться, я против этих званий.

[NITRUS]

Цитата: Сообщение от valerius Не надо так ко мне обращаться, я против этих званий.

Валера! Все понял, прости.

[asd]

Каддафи как батька Махно

Есть одно коренное отличие Ливии от других арабских стран. Очень трагичный конец древней истории Ливии привел к тому, что ливийцы в основной своей массе в Средние века не испытывали феодализма.
Исторический опыт деколонизации ХХ века свидетельствует о том, что преодолеть этап родоплеменной демократии, ввести страну не то, чтобы в этап индустриального или постиндустриального, а хотя бы феодального общества - практически невозможно без большой крови…
Полковнику Каддафи этого сделать мирным путем не удалось, как не удалось до него королю, до него Муссолини, до него Виктору-Эммануилу...
Военные во главе с Каддафи были обречены на борьбу с племенной верхушкой. У вождей, которых дополняли сенусситские пиры, была социальная власть, но не было власти экономической и политической. Так как в стране не было феодализма, то Каддафи не мог пойти и по пути Ганы, где вождям Ашанти предоставили возможность обирать рядовых ашанти и фульбе. Фактически вожди испытывали парадоксальную ситуацию, когда социальный авторитет не мог трансформироваться ни во власть, ни в богатство.
Нефтяные деньги давали Каддафи возможность откупать
ся от них долгое время, но шейхам всегда мало. Такова природа человеческая.
Любого наблюдательного человека в ливийской глубинке (по крайней мере, в Триполитании) поражала одна вещь - в ливийской провинции очень мало людей среднего роста. Люди либо очень высокие, либо маленького роста. Причем невысокие люди также строго делились на крепышей и субтильных. Не было и мулатов (как в современных США, где негров много, а мулатов нет в отличие от мулатских, например, Кубы или Бразилии), хотя были люди семитского типа, а были - негритянского.
Дело в том, что ливийские племена в разное время заселившие поствизантийскую Ливию, практически не смешивались, сохраняя чистоту крови. Причем статус племен был разный: были племена-хозяева, а были племена-клиенты. И каждый ливиец уже по внешнему виду мог понять свой статус по отношению к другому ливийцу. Родоплеменная демократия, помноженная на неравный статус племен.
Каддафи очень хорошо понимал угрозу племенного сепаратизма. Он искал различные способы борьбы с ним. Одним из таких способов была ускоренная, запредельно форсированная, необеспеченная иными, кроме финансовых, ресурсами индустриализация страны. Ее целью была пролетаризация общества, создание рабочего класса, который, по замыслу Каддафи, должен был стать его опорой в борьбе против племенной верхушки. Это принимало странные формы. Например, очевидно, что стране с трехмиллионным населением просто не нужно производство автоматов Калашникова или патронов к нему. Стрелковое оружие и боеприпасы неизмеримо дешевле купить. С учетом того, что все комплектующие и сырье необходимо было покупать за границей, патрон становился золотым, причем перспектив снизить себестоимость не было. Патроны делают из биметалла, для производства которого необходима развитая и изощренная черная и цветная металлургия, химическая промышленность, общее машиностроение, пороховое производство, свинец и пр. и пр. и пр. Для трехмиллионной страны это невозможно, да и не нужно.
Однако социальный проект индустриализации провалился. Единый рабочий класс не формировался. Для формирования классового сознания ведь нужна эксплуатация, а ее в богатой Ливии не было... К тому же запрет на профсоюзы, которые в тех условиях неизбежно приняли бы племенной характер, препятствовал формированию рабочего класса.
Следующей попыткой Каддафи преодолеть трайбализм стало введение прямой демократии. Но, как оказалось, в условиях родоплеменной демократии, прямая демократия становится жутким инструментом. Племя, имеющее численное большинство на том или ином участке, всегда голосовало солидарно, лишая другие племена какого-либо доступа к принятию решений и местам во власти.
Я как-то заехал посмотреть великие развалины Лептис Магны и в соседнем городке Злытень (тысяч 30 населения) зашел в лавку выпить чаю и покалякать с хозяином. Вдруг с улицы раздались страшные вопли. На площадь вбегала большая толпа с палками и камнями, а навстречу ей другая такая же толпа. Люди стали друг друга лупить. Хозяин бросился закрывать железные жалюзи, а меня стал заталкивать вглубь лавки. "Что происходит?" - удивился я. "Выборы", - кротко ответил хозяин, защелкивая замок. Минут через 15 подъехала полиция и стала разгонять толпы. Лежать на площади в крови осталось человек 20, не меньше... Сколько среди них было убитых, а сколько покалеченных, мне неведомо.
Причем особо жесткие конфликты возникали, когда большинство получало племя, имевшее низкий статус. Фактически прямая демократия означала социальную революцию, когда те племена, кто были ничем, становились действительно всем... Но у этого есть и оборотная сторона. Те племена, кто были всем (а у них помимо прочего и религиозный авторитет, и традиционное образование, и суды и средства решения споров) становились ничем.
С этим Каддафи боролся совсем странным способом, запрещая упоминание племенной принадлежности. В отношениях с иностранцами это слово практически не упоминалось. Хотя в Зеленой книге сам Каддафи проблему племени обсуждал подробно.
В серьезном смысле (то есть не в том, который используют политологи, профессиональным требованием к которым является полная неспособность мыслить самостоятельно - без такой неспособности в политологи, генетически происходящие от невежественных и ни на что доброе не способных преподавателей исторического материализма, не берут) Каддафи гражданской властью почти не обладал.
Его власть можно удачно сравнить с властью Батьки Махно в Гуляй-поле в лучшее его время. Да, Каддафи в принципе мог застрелить любого (хотя этим правом не злоупотреблял), но это не есть власть. Да, Каддафи мог отдать приказ вооруженным силам, которые те могли попытаться выполнить. Но тем, кто не выполнял, ничего не угрожало, кроме почетной отставки с положенными материальными благами. Войну с Чадом ливийские вооруженные силы провалили, причем чадцы на грузовичках Тойота (правда, при поддержке французских ВВС) хронически били ливийские бронетанковые дивизии в пустыне. Партизанская война, как она есть... Не только ливийцы, но и американцы со всей их техникой с такой войной не справляются.
Кстати, сам Каддафи обернул фактическое военное поражение блестящим успехом на внешнеполитическом фронте, добившись практически всех целей мирным путем (тут надо учитывать, правда, что экономическая причина войны - урановые месторождения - в значительной мере потеряла актуальность в связи с резким падением цен на уран).
Но реальная власть - это совсем иное. Власть - это влияние на бюджет, который в Ливии уходил с непропорционально для европейских стандартов высокой концентрацией на то, что мы бы назвали, муниципальным уровнем. Для этого у военных не было послушного аппарата. На тех, кто готовил проекты решений Народных собраний, Каддафи влиять не мог. Да, у него оставался инструмент монетарной, эмиссионной и валютной политики, но военные не имели квалификации, чтобы достойно контролировать монетарных чиновников...
Каддафи разозлился и объявил об уходе со всех постов... Возникла парадоксальная ситуация. У военных были противники - племенная верхушка, прежде всего, из племен с высоким статусом, но не было сторонников. Благоприобретатели от ливийских проектов не могли объединиться. Новых социальных инструментов не было. А использовать старые означало то, что и происходит. Летчики из угнетенных племен бомбят кварталы племен зажиточных, а из зажиточных племен перелетают на Мальту. Племена воинов-сенуситов громят полицейские участки, как они делали с 6-го века, а там, где бывшие клиенты собираются, они разбирают оружие, чтобы дать отпор старым врагам...
Старая система разрешения межплеменных конфликтов разрушена, новой нет, так как само наличие племен отрицалось, а оружие легкодоступно, причем оружие самое современное.
Воистину, социальная трансформация родоплеменной демократии требует очень большой крови...
Племена выступили против социального прогресса. Конечно, их понять можно. Социальный прогресс всегда несправедлив и жесток. Но все-таки он неизбежен... Мне так кажется.
http://www.apn-spb.ru/opinions/comments8366.htm